— Совершенно верно, — отозвался Дамблдор, — но вопрос о присутствии дементоров в этом проулке имеет прямое отношение к делу. В статье седьмой Указа говорится, что в исключительных обстоятельствах применение волшебства допускается. Под понятие исключительных обстоятельств подпадают, в частности, ситуации, когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или маглов...

— Мы знакомы с седьмой статьей, спасибо! — крикнул Фадж.

— Конечно знакомы, — учтиво сказал Дамблдор. — И тогда мы все должны согласиться с тем, что использование Гарри Поттером в тот момент заклинания Патронуса сполна оправдывается исключительными обстоятельствами, о которых идет речь в данной статье.

— Если там были дементоры, в чем я сомневаюсь!

— Вы слышали об этом от очевидицы, — перебил Фаджа Дамблдор. — Если вы по-прежнему сомневаетесь в ее правдивости, вызовите ее еще раз, задайте ей новые вопросы. Я уверен, она охотно явится.

— Это... я... никак! — взбеленился Фадж, нервно шелестя пергаментами. — Мне... Я хочу покончить с этим сегодня, Дамблдор!

— Но вам ведь, разумеется, безразлично, сколько раз слушать свидетельницу, если в противном случае суд рискует совершить серьезную ошибку, — сказал Дамблдор.

— Серьезную ошибку, ну надо же! — заорал Фадж. — Чем оправдывать вопиющее злоупотребление магией вне школы, вы бы лучше, Дамблдор, хоть раз задались вопросом, сколько этот подросток уже выдал всяких выдумок и небылиц! Вы, видимо, забыли, как он три года назад применил заклинание Левитации...

— Это был не я, это был эльф-домовик! — вмешался Гарри.

— ВОТ ВИДИТЕ! — взревел Фадж, картинным жестом показывая на Гарри. — Эльф-домовик! В доме магла! Чего вам еще надо?

— Домовый эльф, о котором идет речь, в настоящее время работает в школе «Хогвартс», — сказал Дамблдор. — Если хотите, я могу сию же минуту вызвать его сюда для дачи показаний.

— Я... не... у меня нет времени выслушивать эльфов-домовиков! Как бы то ни было, это не единственное... Кто раздул свою тетю?! — завопил Фадж и хряснул кулаком по судейскому столу, да так, что опрокинул чернильницу.

— И вы по доброте душевной не проявили в данном случае строгости — видимо, приняли во внимание, что даже лучшие из волшебников не всегда способны владеть собой, — спокойно проговорил Дамблдор, глядя, как Фадж пытается стереть чернила со своих пергаментов.

— А о том, что он вытворяет в школе, я и не начинал еще говорить.

— Министерство не имеет права наказывать учеников Хогвартса за проступки, совершенные в школе, и поэтому поведение Гарри в ее стенах не подлежит разбору на данном слушании, — сказал Дамблдор так же вежливо, как и раньше, но с неким новым прохладным оттенком.

— Ого! — воскликнул Фадж. — Как он ведет себя в школе — не наше дело? Вы всерьез так думаете?

— Министерство не имеет права исключать учеников Хогвартса, и я напомнил вам об этом, Корнелиус, вечером второго августа, — сказал Дамблдор. — Оно не имеет также права отбирать волшебные палочки, пока обвинение не доказано. Мне и об этом пришлось вам напомнить вечером того же дня. Быстрота, с какой вы взялись обеспечить соблюдение закона, достойна восхищения, но второпях вы сами — без сомнения, непреднамеренно — чуть было его не нарушили.

— Законы можно и поменять! — свирепо заявил Фадж.

— Конечно, — кивнул Дамблдор. — И создается впечатление, что вы, Корнелиус, меняете их на каждом шагу. Почему за те несколько недель, что прошли после моего вынужденного ухода из Визенгамота, суд начал разбирать такие мелкие вопросы, как использование волшебства несовершеннолетним, полным составом?

Некоторые волшебники заерзали, как будто им стало неудобно сидеть. Лицо Фаджа приобрело цвет темного кирпича. Но похожая на жабу колдунья справа от него просто глазела на Дамблдора без всякого выражения на лице.

— Насколько мне известно, — продолжил Дамблдор, — нет пока такого закона, который предписывал бы этому суду карать Гарри за всякое волшебство, что он когда-либо совершал. Ему предъявили конкретное обвинение, и он привел доводы в свою защиту. Все, что он и я можем теперь делать, — это ждать вашего вердикта.

Дамблдор умолк и снова свел кончики пальцев воедино. Взбешенный Фадж пялился на него волком. Гарри скосил глаза на Дамблдора в надежде на какой-нибудь успокаивающий знак. Он совсем не был убежден, что Дамблдор правильно сделал, дав Визенгамоту понять, что пора принимать решение. Но директор опять оставил без внимания попытку Гарри встретиться с ним взглядами. Он по-прежнему смотрел на скамьи, где судьи торопливо, шепотом обменивались мнениями.

Гарри принялся изучать свои ступни. Сердце, разбухшее, казалось, до неимоверных размеров, громко било ему в ребра. Он думал, что разбирательство продлится дольше. Он отнюдь не был уверен, что произвел благоприятное впечатление. Он ведь и слова толком не вымолвил. Он должен был подробнее рассказать про дементоров, про то, как он упал, как его и Дадли чуть не поцеловали...

Дважды он поднимал глаза на Фаджа и открывал рот, чтобы заговорить, но сердце разбухло до того, что перекрыло путь воздуху, и оба раза он только делал глубокий вдох и снова переводил взгляд на свои ботинки.

Потом шепот умолк. Гарри хотел посмотреть на судей, но оказалось, что намного, намного легче по-прежнему исследовать шнурки.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — прогудел голос мадам Боунс.

Гарри рывком поднял голову. В воздух поднялись руки, много рук... больше половины! Часто-часто дыша, он попытался сосчитать, но не успел он кончить, как мадам Боунс спросила:

— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным?

Фадж поднял руку, с ним еще полдюжины человек, в том числе колдунья справа от него, усатый волшебник во втором ряду и его кудрявая соседка.

С таким видом, точно в горле у него застряло что-то крупное, Фадж оглядел всех судей, потом опустил руку. Два раза глубоко вздохнул и голосом, полным сдавленной ярости, произнес:

— Так, хорошо, очень хорошо... Оправдан по всем пунктам.

— Отлично, — бодро сказал Дамблдор. Поднявшись на ноги, вынул волшебную палочку и заставил оба обитых ситцем кресла исчезнуть. — Признаться, мне пора. Всего вам доброго.

И, не взглянув на Гарри, он стремительно вышел из зала.

Глава 9

СТРАХИ МИССИС УИЗЛИ

Быстрый уход Дамблдора застал Гарри врасплох. Он по-прежнему сидел в кресле с цепями, пытаясь справиться с двойственным чувством потрясения и облегчения. Судьи поднимались, разговаривали, собирали и укладывали свои пергаменты. Наконец Гарри встал. Никто, казалось, не обращал на него ни малейшего внимания, кроме колдуньи-жабы справа от Фаджа, которая теперь, за неимением Дамблдора, смотрела на Гарри. Игнорируя ее взгляд, он попытался встретиться глазами либо с Фаджем, либо с мадам Боунс, чтобы узнать, можно ли ему идти. Но Фадж был, судя по всему, твердо настроен не замечать Гарри, а мадам Боунс сосредоточилась на своем портфеле. Гарри сделал сначала несколько неуверенных шагов к выходу, а потом, не услышав оклика, пошел очень быстро.

Перед самой дверью он уже бежал. Открыл ее — и чуть не налетел на мистера Уизли, который стоял вплотную к ней снаружи. Лицо у него было бледное и тревожное.

— Дамблдор ничего не сказал...

— Оправдали, — сообщил ему Гарри, закрывая за собой дверь. — По всем пунктам!

Просияв, мистер Уизли схватил Гарри за плечи.

— Гарри, это же просто чудесно! Ну, разумеется, они не могли признать тебя виновным, все факты в твою пользу, и все-таки не могу сказать, что был совершенно...

Мистер Уизли осекся, потому что дверь зала снова открылась. Стали выходить судьи.

— Разорви меня горгулья! — изумленно воскликнул мистер Уизли, отодвигая Гарри в сторону, чтобы дать им пройти. — Тебя судили полным составом?

— Похоже, что так, — тихо ответил Гарри.

Двое-трое волшебников, проходя мимо, кивнули Гарри, несколько человек, в том числе мадам Боунс, пожелали доброго утра мистеру Уизли, но большей частью судьи отводили глаза. Корнелиус Фадж и «жаба» вышли в числе последних. Фадж скользнул взглядом по Гарри и мистеру Уизли, как будто они были частью стены, но ведунья опять посмотрела на Гарри — посмотрела словно бы оценивающе. Последним зал покинул Перси. Подобно Фаджу, он напрочь проигнорировал и отца, и Гарри; он зашагал по коридору с большим свитком пергамента и пучком чистых перьев, держа спину очень прямо и высоко задрав голову. Складки вокруг рта мистера Уизли врезались чуть глубже, но в остальном он не подал виду, что мимо него сейчас прошел его третий сын.